— Всё тебе денег мало, а ведь алименты я до копейки выплачиваю! — громогласно возмущался мужчина, ясно, бывший муж женщины.
Высокий и широкоплечий, с копной волос, где больше седины, чем когда-то тёмно-русого цвета. Длинный нос, похоже, от злости на бывшую супругу, выделялся на лице больше обычного, отвлекая внимание от крупных серых глаз.
— Спасибо тебе огромное за алименты на твоего же сына!
Послушай, а за выпускной после окончания первого класса в ресторане «Три медведя», на котором ты пил-ел, кто платить станет? Может, дядя Вова, который там даже не присутствовал?
Твои алименты нужно полгода копить, чтобы оплатить этот вечер. Не повезло тебе, что твой первенец в гимназии учится.
Очень вовремя приехал лифт и поневоле разогнал двух бойцов с импровизированного ринга — лестничной площадки. Каждая из двух бывших половинок разошлась по своим делам.
Бывший муж спустился на первый этаж, а бывшая жена зашла в свою квартиру, в которой они жили шесть лет назад.
Можно выйти замуж за соседа, при разводе он станет бывшим мужем и совсем не лояльным к тебе соседом…
Бывших детей только не бывает.
— Мам, мама, а ты чего вкусного принесла? Шоколадку! Ого, какая, огромная!- сам отвечал на свои вопросы шустрый белобрысый мальчуган, ловко распаковывая сумку, принесённую женщиной из магазина.
Пустая авоська осталась лежать в коридоре, а шоколадка и сын исчезли в детской комнате.
— Надо бы напомнить, чтобы сестре оставил,- думала я. Стычка с экс-мужем затормозила все реакции. Не маленький, поймёт, что не ему одному куплена.
Пришёл с работы муж нынешний, привёл из садика дочку.
А всё на сердце не спокойно. Ведь не так должно быть у счастливой жены и матери двух любимых детей?
— Инна, ты купила шоколадку, я же тебя просил?!- это муж вспомнил о сладком.
— Что, уже всю шоколадку без меня сожрали!?
Владимир вроде взрослый дядя, в очках на интеллигентном лице. А в душе..
— Сын, куда ты дел всю шоколадку?- проявила я запоздалую бдительность.
Можно было не ожидать объяснений, вместо вразумительного ответа раздался оглушительный рёв дочери:» Опять Сашка мою шоколадку съел, мне ни кусочка не оставил! А-а-а-а-а!»
— Это была не твоя шоколадка, а общая,- моя ремарка потонула в истошных воплях пятилетней ревуньи, знающей своё дело и не жалеющей для этого не малых мощностей лёгких.
Мужа такой концерт всегда сильно напрягал, он, как «слабое звено», ушёл со сцены первым, буркнув:
— Я в магазин, как всегда, хлеба не хватит.
Оставшись без тридцати трёх процентов зрителей ( в нашей семье четыре человека, если один «выступает», то зрителей может быть только трое), дочка решила поберечь голосовые связки, лучше попортить свои глазки, т.е. посмотреть мультики по телевизору.
Володя пробыл достаточно в магазине, чтобы инцидент с шоколадкой утратил свой вкус и забылся.
В женских журналах читала, что конфетка бывает во рту не дольше тридцати секунд, а на бёдрах… Но эта другая история.
— Опять мама ругается с папой. Они всегда так делали! Даже когда жили вместе.
Он же не виноват, что ему на работе так мало денег платят. Он не умеет так, как дядя Вова.
Я всё равно люблю СВОЕГО папу! Если он захочет, я даже смогу с ним вместе жить.
У мамы теперь Ника есть. Им лучше без меня будет! Я точно знаю,- это мысли Саши, хорошо, что их не умеют читать родители
— Уйди отсюда, дура! Не трогай мой телевизор!
— Мама, он меня по голове сильно стукнул! У меня голова заболела! Бо-о-ль-но-о-о!
— Ты всю шоколадку спорол, а теперь сестру бьёшь?
Хулиганом вырасти хочешь? Совсем в подонка превратился! Ещё ударишь Нику, ноги пообломаю! Кровью ссать будешь!
— Я тебя ненавижу!!!!!!!!!!!!!!!!!Когда я вырасту, я разобью твои проклятые очки! Я покажу вам всем, вы у меня ещё попляшете!!!!!!!!!- и этот мысленный монолог Саши никто не услышал.
Конфликт, как всегда, мог сойти на нет, при общем счёте 2 : 1 в пользу взрослых. И бурю чувств ребёнка никто бы не уловил.
Саша взял стул (благо он металлический, может, поэтому на нём можно и отыграться) и начал кидать его об пол. Понятно, что такой шум не мог остаться без внимания.
— Что он делает?!- я больше удивилась вопросу Вовы, чем грохоту из детской комнаты. И так ясно: сын мебель ломает.
Если съеденная Сашей в одиночку шоколадка разозлила мужчину, то уродование обстановки привело его в ярость.
С рёвом: «Чапаев недоделанный!»,- вижу, как Володя рысью мчится в детскую, на охрану нашей мебели. С треском распахивает дверь, повреждая косяк, он защите не подлежал, как и мальчик, стучавший стулом об пол с криками: «Все вы сволочиии! Я вас ненавижуууу!! Гореть вам в аду!»
— Я к папе жить пойду, я всё ему расскажу, как вы меня бьёте!
— Сынок, подожди, куда ты собрался?- я протянула руки, но Саша со злостью оттолкнул их.
— Пусть катится к своему папаше, даже не думай уговаривать его,- дал свои указания Володя.
Я прижалась к стене, чтобы не упасть, сильно, до боли сжалось сердце и перехватило дыхание. Мысли побежали одна за другой, натыкаясь друг на друга, сталкиваясь меж собой где-то в затылке, отчего он заболел так, словно там поселился маленький, бьющий лавой вулкан.
Волна страха закрутилась в животе, почему то вспомнились первые минуты, когда я поняла, что у маленького, четырёхмесячного Сашеньки поднялась первый раз высокая температура, а я не могу помочь… Участковый врач сильно задержалась на мой вызов.
— Я ухожу навсегда жить к папе! С тобой я никогда жить не буду! Ни за что, даже если ты меня будешь очень сильно умолять! – ребёнок с шумом хлопнул входной дверью и оказался на площадке лестничной клетки.
-Мама, зачем ты меня выгнала? Я не знаю, что теперь со мной будет! Что мне теперь одному делать?- рука потянулась вверх и нажала на соседний дверной звонок. Саша уже захлёбывался от собственных слёз.
Сильнейшая злость, которая вырвалась наружу и толкнула мальчика на такой поступок, как бегство из дома, внезапно закончилась, когда Саша оглушительно захлопнул дверь своей квартиры.
На пороге квартиры отца в чувствах ребёнка ещё осталась обида, но открылся огромный всепоглощающий Страх. Как теперь быть?
Отец и бабушка стали успокаивать мальчика:
— Мы тебя никому не отдадим, ты у нас останешься, мы заберём тебя.
— Ты теперь со мной будешь жить, ты — мой сын!- Гена обнимал Сашу, стараясь приободрить, поднимал за подбородок опущенную голову мальчугана.
Эти слова вызвали второй бурный поток слёз у вконец перепуганного ребёнка. Взрослые не знали, что слова утешения бросают мальчика в такую пропасть, из которой он, в силу отсутствия жизненного опыта, не видит выхода:
— Неужели я никогда не увижу маму, вдруг она меня навсегда бросила, я буду здесь жить совсем один, без мамы,- собственные невысказанные вслух мысли, ещё больше напугали мальчика.
Саша, забыл все обстоятельства побега из дома, память оставила одну фразу, звенящую в голове, словно колокол:
— Теперь я навсегда буду здесь без мамы,- эти горестные умозаключения невозможно пережить в девять лет.
Плач ребёнка взрослые понимали каждый, по-своему.
— Побои нужно зафиксировать в милиции, составим заявление по всей форме. Я так просто это не оставлю, я к депутату пойду. Инку мигом приструнят, ещё и родительских прав лишат,- бурная деятельность бабушки по спасению несчастного внука набирала обороты.
Новые слёзы Саши были ответом, но никто не понял их причины.
— Если меня будут держать в милиции, мама меня никогда не сможет забрать,- опять ребёнок не решился озвучить, мучившую его тревогу.
В машине бабушка и отец громко ругали Инну, мальчик затих, становилось всё страшнее и непонятнее, чем закончится для него эта поездка.
Когда он увидит маму? А если его не отдадут ей?
После написания заявления у дежурного в отделении милиции, инспектор по делам несовершеннолетних спросила отца и бабушку:
— Синяки и ссадины на теле ребёнка имеются?
Саша был одет в открытую майку–борцовку и короткие шортики.
Кроме ссадин на коленках стало понятно, что других явных повреждений у мальчика нет.
— В милиции не фиксируют побои. Я конечно могу выдать вам направление в Самару, на судебно- мединскую экспертизу и там…
— Это почему это не можете? У вас должны быть полномочия. Факт избиения был, да за это можно потребовать лишения родительских прав!
Я в период предвыборной кампании была помощником депутата,- перебила капитана милиции вездесущая бабушка.
На лице стража порядка отразилась гримаса неудовольствия, неприятно, когда представителей власти перебивает юридически безграмотная гражданка.
— Вам надо к своему участковому обратиться, написать заявление. Если в семье систематическое пьянство, дебоши, он проведёт разъяснительную работу с мамой и отчимом мальчика и поставит семью на учёт.
Если в ходе оперативных мероприятий выяснится, что женщина употребляет наркотики, тогда точно поможем,- разъясняла женщина-милиционер свои полномочия обратившимся в правоохранительные органы гражданам.
Мама и сын переглянулись меж собой, они еле сдерживали негодование и гнев на «неповоротливую юридическую систему».
— Ген, может быть, ты своему знакомому майору позвонишь, ты же говорил, есть у тебя…
— Мам, поедем домой. Не буду я никому звонить, уже скоро полночь.
— Ну, значит, завтра позвонишь,- никак не соглашалась Алевтина Николаевна с бесплодностью своих попыток обращения в правоохранительные органы, дабы приструнить свою бывшую невестку с нынешним мужем.
Из всех речей взрослых Саша понял для себя главное — лишения родительских прав не будет, это хорошо для него. Значит, его не заберут от мамы.
Подъехав к дому, взрослые пришли к единодушному мнению: если органы власти не помогают, они сами позаботятся о единственном сыне и внуке.
Им было невдомёк, что этими речами они опять напугали уже успокоившегося Сашу.
— Хватит тебя мучить, вещи утром заберём, будем все вместе жить, втроём,- предсказывала будущее бабушка.
— Конечно, втроём, а на алименты я сам на неё подам,- подтвердил слова матери Геннадий.
— А тётя Ира с нами жить не будет?- неожиданно спросил Саша.
Гена уже полгода жил с женщиной, которая на неделю уехала к матери в другой город и не участвовала в этой «военной кампании».
Обескураженные родственники бодро и черечур радостно подтвердили, что если Саша так считает, то, конечно, все четверо будут счастливы в малогабаритной двухкомнатной квартире.
— Если она тебя любит, то и к твоему ребёнку будет хорошо относиться,- наставляла сына Алевтина Николаевна.
— Да знаю я, всё прекрасно знаю, только зря ты Ирку не любишь. Думаешь, она к Сашке будет плохо относится, а вот как раз тут ты ошибаешься, она лучше Инки будет, я точно знаю, а если что не так, мне и Ирка не нужна!
Пока его отец строил планы на свою личную жизнь, у мальчика возникло стойкое желание сбежать от этих споров к себе домой.
Саша тихонько вышел в коридор, пытаясь открыть не знакомый ему дверной замок:
Бабушка по-своему поняла поступок внука:
— Ты не бойся, дверь хорошо закрыта, сюда никто не придёт, тебя никто не обидит.
Ты, Сашенька не плачь, всё у тебя будет хорошо. А одежду, игрушки, мы завтра утром заберём. Не переживай.
— Я сам хотел свои вещи забрать,- схитрил мальчик.
Ребёнок не мог найти выход из создавшейся ситуации, к счастью для него, уставший детский организм «догадался», что ему сейчас необходимо, и потянул бедолагу на кровать, что и не удивительно, был уже почти час ночи.
Последняя мысль Саши, перед тем, как он провалился в сон:
— Сейчас я немного полежу и придумаю, как вернуться к маме, чтобы папа и бабушка не обиделись. Может, мама сама что придумает. Нет, так не получится, она их совсем не любит. Вот если бы они все..
В объятиях Морфея, мальчик увидел всех своих родных улыбающимися и весёлыми, внезапно появилось огромное и страшное облако, с пастью чудовища, стало пожирать всех, кого любил Саша. Он бросился на защиту, но чудовище было сильнее. Ребёнок закричал во сне и проснулся:
— Как там мама, почему она не забирает его? Наверное, сейчас спит.
Отец и бабушка сидели на кухне, обсуждая сложившуюся ситуацию.
— Ты смотри, чтобы она все вещи отдала, это не важно, кто покупал. Оглянуться не успеешь, уже и зима пришла. Лето, почитай, к закату идёт. Может костюмчик какой- нибудь они к школе уже купили. Это всё ребёнку пойдёт, мы Сашкины вещи на себя не напялим. А Ирине сам скажешь, что не было у нас другого выхода, кроме как сына у себя оставить.
— Сразу невзлюбила ты Иришку, как только мы познакомились, зря ты так.
— Да нормально я отношусь к твоей Иришке, чего огород городить, я совсем не пойму?
Лишь бы тебе нравилась, да к Саше хорошо относилась. А то заведёте своих детей, да от старшего будете нос воротить… Мне такие случаи известны, насмотрелась я, знаю. Вот у Лидии Николаевны сын, у него от второго брака дочка родилась, так он..
— Мне не интересно, что Лидия Николаевна рассказывает!
Я хочу знать, чем тебе не угодила женщина, которую я люблю?
— Люблю, люблю,- передразнила мать сына, надув губы,- а то, что у неё своей квартиры нет, да и с работы уволили, это как понимать?
Вот если б с Инкой не развёлся бы..
Примерно в это же время Инна не спала в своей постели, пыталась переключиться на чтение журнала «Домашний Очаг», но мысли шли про другое:
— Если бы я тогда не развелась с Володей, Сын сейчас был бы со мной.
А если они Сашку заберут навсегда, как я буду жить без него?
Вслух Инна озвучила только второе предположение. Мужчина, который был рядом, успокоил её:
— Ты даже не беспокойся, они только покричат-поскандалят, а потом Сашку сами приволокут: возьмите назад, сами его воспитывайте и обеспечивайте.
На эти слова женщина почти не обратила внимание.
Она была в своём измерении, вспоминая, плач маленького сынишки при рождении, довольное причмокивание после кормления и первый смех младенца, когда мать не сразу поняла, что за новые звуки у её малыша.
— Ты пойми, они всё равно не захотят с ребёнком возиться, он им нужен только для самоутверждения. Они с Ириной своих детей захотят, а тут такая обуза!
— Почему это обуза?- жену покобили последние слова мужа.
— Да потому, что ребёнка содержать надо, кормить-поить, одевать, не грудной младенец, в пелёнки не завернёшь, сиськой сыт не будет.
Какое сердитое и нахмуренное личико у только что рождённых младенцев.
Скорее всего, они недовольны, что их вытаскивают из безопасной норки. Им уже известно, что назад их никто не пустит.
— Как нам было хорошо, когда мы были только вдвоём: сын и я. Его отца всё время не было дома, он, как и сейчас, был занят на работе, на которой, как обычно, не платили денег.
Тёплый комочек с моими глазками принадлежал только мне. Почему нельзя остаться там, где так уютно и хорошо. Зачем всё разрушать, расти, попадая в непонятный и враждебный мир.
— Ложись уж спать, утром вставать рано,- муж потянулся к выключателю ночника.
Ответом стал поток слёз и рыданий, словно шум водопада, его не смог остановить мужчина, слов было не разобрать из-за потока падающей воды:
— Вернётся он к тебе, обязательно вернётся. Это же твой мальчик, он твой сын, он останется с тобой надолго, пока не вырастет.
Когда станет взрослым, он тоже будет твоим сыном, только большими и умным и всё поймёт. Поймёт, как ты его любишь, он тоже очень сильно любит тебя,- шёпот Вовы остановил слёзы.
— Я тоже расстроен, что так получилось, но. может быть, так будет лучше.
Саша очень скоро поймёт, что здесь его дом, там, где мама, а с отцом он может видеться столько, сколько сам захочет.
— Мама, можно я здесь останусь ?- спросил сын после того, как я разомкнула объятия первой встречи, которая состоялась утром следующего дня, ещё до моего ухода на работу.
— Конечно, можно, ты же здесь живёшь, ты можешь приходить и уходить, когда захочешь,- ответила Инна, а подумала: « Как я не хочу, чтобы ты уходил от меня…»